Я б нашла тебя случайно.
В старом парке иль саду.
На качелях, на лужайке,
На скамейке иль в пруду.

На домах иль на карнизах.
На деревьях, в облаках.
На дорогах иль в машинах.
На Луне, во снах, в мечтах.

Только нет тебя. Повсюду
Лишь одна скупая ложь.
Берегите, люди, правду!
Где лежало – не найдешь.

Да здравствует Май, Мир и Труд
Эти слова остались в прошлом.
На демонстрацию сегодня не зовут,
Весенний праздник стал уже заброшен.

Страна не та, правители не те,
Все лозунги давно уже забыты.
Лишь деньги стали главными везде,
А ценности духовные изжиты.

Осталась ностальгия, по тем дням,
Когда все счастливы и беззаботны были.
Казалось будущее светлым нам,
Те времена в народе не забыли.

"..Иисус же возопив громким голосом испустил дух. Сотник и с ним
бывшие наклонили головы, - Воистину он был сын Божий..."
Евангелие от Матфея


Всем православным и католикам
Привет всем с крестиком и без!
Назло слепым адептам логики -
Христос воистину воскрес!

Известно - в этом мире гости мы
А наш хозяин - именинник!
И атеисты, и агностики,
- Христос воскрес! - кричат в мобильники

Святая Пасха в пИку физике
Не объяснить ее чудес,
Вожди, чиновники и шизики
Со светлым днем!.. Христос воскрес!!!

Пусть с чертом души ваши мерзкие
И компромата целый воз,
Не с карою а с индульгенцией
Воскрес воистину Христос

Не обязательно есть сладости
И засорять весенний лес,
- Христос воскрес! - услышать с радостью
Сказать, - Воистину воскрес!

Он все простит, коль он хозяином
К рабам своим пошел на крест,
Произнеси три слова правильно
Христос - Воистину Воскрес!

Порою Истину надменно
Воспринимаем мы едва,
И возражений глупых, пена,
Преображается в слова

Они сластят и угрожают
Но только Истины уют,
Слова пустые не рождают
И в рифме мусором плывут

Все кроме Истины вторично
А мы играем ей в футбол,
Не любят Истину обычно -
Политики и слабый пол

Среди Добра и Зла - полярность
Мы совмещаем, а потом,
Гнобим себя за популярность
Пред ликом Истины, кнутом

Сурово Библия вещает
И нагнетает боль и грусть,
Жаль, только то, за что прощает
Нас Бог, мы знаем наизусть

Нет слова, "Истина", дороже,
Хоть так порой охота - врать,
Поэту все простится, может,
Но, если есть - за что прощать...

Сука соседа - "достала" подъезд,
Звонкая, рыжая, мелкая, куцая.
Думаю - выкопать из земли обрез,
Не дожидаясь в стране революции.

Сука соседа - меня сделает "шизиком",
Воет без продыху, за стенкой. Сука!
А стены, как известно из физики -
Самый лучший проводник звука.

Лает на дерево, автомобиль,
На крик, шепот, слив унитаза,
Лает на птиц, на мух, на пыль,
На молекулы углекислого газа...

Упала квартира моя в цене,
Тварь визгливая отбирает тыщи.
Подозреваю - что лает во сне
И даже - во время приема пищи.

Сосед пожилой, в морду не дать,
Тихо в подъезде беру за руку:
- От души советую, тварь убрать.
От греха, сосед... Усыпи суку!..

Жму тихонько за воротник,
Сосед безнадежно рукою машет:
- Сорок годков ить живем, привык.
И то порою ей - Даша! Даша!..

Так она баба вообще полезная,
Тявкает, но - варит, шьет, стирает!
Теща, вот - та!.. Царство ей небесное,
Дарья-т, в сравнении с ней - немая!..

В беседах общих и приватных
Не помня толком имена,
Я отделяю аккуратно
Словесный плевел от зерна

И в разных обществах приличных
Где гул гитарою звучит,
Не лжет один, и он обычно
Всегда, как правило - молчит

Где-то между КалитвОй и Барнаулом,
Не достроив в жизни сущности благой -
Мой сосед вчера повис в сенях над стулом
Перевернутым отчаяной ногой.

Заревели на луну худые псины,
В унисон с его несчастною женой.
Где-то между - Костромой и Фукусимой
Между шифером на крыше и землей.

Я с поминок брел отчаянно поддатым,
С недоеденной кутьею на губах,
И тушил окурки в мордах кандидатов
На оклеенных листовками столбах.

Мой сосед ушел из жизни некрасиво,
Матерился я, и в желтых фонарях
Мне увиделась огромная Россия -
В этом стуле, перевернутым в сенях...

Я упал и заревел у водостока,
Уходящего воронкой в темный низ...
Между Астраханью и Владивостоком
Между старостью и детством - он повис.

Яков Есепкин

Барокко андеграунда

Во льдах сердец, в сих глыбах плитняков
Не высечь и во имя искупленья
Сокрытые склепеньями веков
Святые искры вечного моленья.

Гранил их серный дождь, летейский вал
Онизывал свечением узорным,
О тех воспоминать, кто забывал,
Чтоб все могли пред огнищем тлетворным.

Бездушные теперь гробовщики,
Глазетом ли украсить наши гробы,
Хоть розовые паки лепестки
Идут ко винам августовской пробы.

Нам отдали цветы свой аромат,
Как грянем в барбарийские кимвалы,
О Боге всплачет горестный сармат,
Эллин узрит иродные подвалы.

Тем ядрица багряная мила,
Пусть пирствуют алкающие манны,
Содвинем тени кубков у стола
И бысть нам, потому благоуханны.

Тлеением и оспой гробовой
Делятся не вошедшие в обитель,
Кто в колокол ударил вечевой --
Окровавленный Фауста губитель.

Распишет вечность древние муры
Скрижалями и зеленью иною,
И челядь разожжет золой костры,
А вретища заблещут белизною.

Горенье это высь нам не простит,
Искрясь темно в струях кровеобильных,
От мертвого огня и возлетит
В бессмертие зола камней могильных.

Тогда преобразимся и легко
Всех проклятых узнаем и убитых,
С валькирьями летавших высоко,
Архангелов, задушками совитых,

Из басмовых адниц по именам
Веками окликавших, Триумфальных
Им дарованных арок временам
Кровительство раздавших, буцефальных

Влачителей своих у Лорелей
Оставивших в табунах кентаврийских
Для красного купания, полей
Не зревших елисейских, лигурийских

Не внявших арф высокую игру,
Бежавших от Иосифа Каифы
В Кесарию Стратонову, в миру
Венчавших тернием славские мифы,

Иосифа Великого одно
Карающей десницы не бежавших,
Эпохи четверговое вино
Допивших и осадок расплескавших

Серебряный по битым остиям
Сосудов, из которых пить возбранно,
Украсивших собой гнилостных ям
Опадины, зиять благоуханно

И там не оставляя, огнем вежд
Когорты себастийские и турмы
Итурейские пирровых надежд
Лишивших, всевоительные сурмы

На выцветшие рубища прелив,
Замеривая ржавые кирасы,
Страшивших костяками под олив
Шафрановою сенью, на атласы

Победные уставивших амфор
Хмельное средоточье, фарисеев,
Алкавших кровь и вина, пьяный ор
Взносивших до лазурных Элисеев

И жаждущих не мирности, но треб,
Не веры миротворной, а глумленья,
Их жалуя крестом разорный хлеб,
Лишь кровию его для искупленья

Порочности смягчая, не коря
Отступников и другов кириафских,
Алмазами чумные прахоря
Бесовских содержанок, иже савских

Обманутых царевен, от ведем
Теперь не отличимых, во иродстве
Рядивших, тени оных на Эдем
Вести хотевших, в дивном благородстве

Не помнящих губителей своих,
Уродиц и юродников простивших,
Чересел и растленных лядвий их
В соитии веселом опустивших

Картину чуровую, жалкий бред
Отвязных этих черм и рогоносцев
Не слышавших и звавших на обед
Фамильный, где однех милоголосцев

Дородственных, любимых сердцем душ
Собрание молчалось, разуменье
Несловное являя, грузных туш
Блядей не уличавших, а затменье

Головок божевольных их, козлов
Приставленных напарно возлияний
Не видевших урочно, часослов
Семейный от морительных блеяний

Всего лишь берегущих, за альбом
Именной векопестованной славы
Судьбою расплатившихся, в любом
Позоре отмечающих булавы

И шкипетра сиятельную тень,
Взалкавших из холопской деспотии,
Блажным очехладительную сень
Даривших и утешные литии,

Хитона голубого лазурит
Признавших и убойность разворота,
О коем чайка мертвая парит,
Бредущему чрез Сузские ворота

Осанну певших, честью и клеймом
Плативших десно скаредности рабской,
Визитным означавшихся письмом,
Духовников от конницы арабской

Спасавших, смертоимное копье
Понтийскому Пилату милосердно
С оливою подавших, на цевье
Винтовия их смерти безусердно

И тихо опиравшихся, в очах
Всех падших серафимов отраженных,
Удушенных при черемных свечах,
Сеннаарскою оспой прокаженных,

Еще для Фрид махровые платки
Хранящих, вертограды Елионской
Горы прешедших чрез бередники,
Свободных обреченности сионской,

Но мудрости холодного ума
Не тративших и в варварских музеях
Трезвевших, на гербовные тома
Взирающих теперь о колизеях

Господних, сих бессонную чреду,
Злопроклятых, невинно убиенных
Узнаем и некрылую орду
Превиждим душегубцев потаенных,

Содвигнутых на тление, к святым
Высокого и низкого сословья
Летят оне по шлейфам золотым,
А, впрочем, и довольно многословья.

Офелия, взгляни на ведем тех,
Встречались хоть они тебе когда-то,
Грезеточных бежались их утех,
А всё не убежали, дело свято,

Под ним когда струится кровь одна,
Лазурной крови нашей перепили
Черемницы, но прочего вина
Для них не существует, или-или,

Сих выбор скуден присно, потому
И сами распознать угрозы темной
В серебре не сумели, по уму
Их бедному не числили заемной,

Точней, неясной крепости сиих
Удушливых объятий, а позднее,
Узнав природу чаяний мирских,
Обманов ли, предательств, холоднее

Каких нельзя еще вообразить,
Прочения, зиждимого во аде,
Убийственную сущность исказить
Уже не были в силах, чтоб награде

Кружевниц тьмы достойной передать,
Соадский уголок им обиходить,
Забыть козлищ пергамент, благодать
Лиется аще к нам, но хороводить

Оне серьезно, видимо, взялись,
Упившись кровью агнецев закланных,
Досель, смотри, вконец не извелись
Бесовок табуны чертожеланных,

Пиют себе пускай, близнится час,
Как их мерзкообразные хламиды
Спадутся сами, движемся под пляс
И оры буйных фурий, аониды

Простят нам беглость почерков, химер
Картонных экстазийные ужимы
Умерят и смирят, и на манер
Музык небесных, гением движимы

Сибелиуса, Брамса ли, Гуно,
Волшебного Моцарта, Перголези,
Неважно, отыграют нам равно
Кантабиле иль реквием, а рези,

Оставшиеся в небе от черем,
Запекшиеся в пурпуре собойном,
Сведут могильной краскою, чтоб тем
Барельефную точку на разбойном

Пути явить наглядно, и цемент,
Крушицу мраморную либо глину
Внедрят, как экстатический фермент,
В иную адоносную целину,

Где место и убежище найдут
Прегнилостные гусеницы снова
И патинами сады обведут,
Где каждой будет адская обнова

Примериваться, Фриде во урок
Платки грудные будут раздаваться,
Тому положен промысел и срок –
Без времени чермам собороваться.

Без времени их адские столпы
Аидам в назидание алеять
Кримозно станут, гойские толпы
Кося, чтоб звезды розовые сеять.

В старой, мятой пачке
Нету сигарет,
Табакокурение
Ставят под запрет,
Ты табачным дымом
Больше не дыши.
Это лишь для тела,
Но не для души!

Кто-то из народа,
Попилив бюджет,
Удовлетворённо,
Кушает омлет.
Жизнь его прекрасна,
Он сидит в тиши,
А живёт для тела,
Но не для души!

Вон успешный малый,
Современный князь,
Гордостью одетый,
Остальные – грязь.
Говорит мне голос:
Здесь не мельтеши,
Тут живут для тела,
Но не для души!

Наша тётя Шура
Томна и стройна.
Запахом гламура
Пропитана она,
И журнал листает,
Страницами шурша,
У неё лишь тело,
Мёртвая душа!

За стеной соседка,
Всё прекрасно в ней.
Сладка, как конфетка,
Съесть бы поскорей.
Говорит мне голос:
Стой! И не греши.
Это лишь для тела,
Но не для души!

Сидя в ресторане
Я ищу ответ.
Пьют вино и пляшут,
Здесь ответа нет.
Говорит мне голос:
Иди и не смеши.
Всё здесь лишь для тела,
Но не для души!

И спросил я голос:
Научи меня!
Плешь мне всю проела,
Твоя болтовня.
Где найти то дело?
Скажи иль напиши,
Чтобы не для тела,
А только для души!

И ответил голос:
Что же ты сидишь!
И оторопело
На меня глядишь!
Ты давай-ка вот что,
Встань и поспеши,
Сам найди то дело,
Чтобы для души!

Сам найди то дело!
Чтобы для души!

Сергей Аржанников

Я не верил, в этих, - инопланетяней
Или как их, этих?.. - инопланетян!
Шел совсем слегка подвыпивший к Татьяне
И рукой у плеч придерживал баян

Животом своим, большим как дирижабль
Свежим пивом переполненным с треской,
Спьяну я задел космический корабль
Ихний, эллипсный, серебряный такой

Он, всего лишь только, слабо покачнулся
Я спружинил задом мягко на лопух,
Крякнул, встал, икнул, и... матюгнулся -
Восемь рож вокруг, с глазами как у мух!

С перепугу я им в морду тыкнул паспорт:
- Мол, сержант, я местный! Я здесь не причем!..
А они меня - как в ноздри мокрый насморк -
Взяли в капсулу сиреневым лучом

Смысл не помню, этот факт из мозга стерся
Будто в чреве мамы заново клубком,
Только помню что в трубу - живот уперся
Чпокнул и... Потом всосался целиком

Отрыгнул, открыл глаза - глядят креветки
На меня - как дурни лысые на фен,
А я ерзаю привязанный к кушетке
Словно в радио блоха средь микросхем

Плюнул ртом я, не заклеенным - на платы!
В руки впились проводки как сотни клизм,
- Что ты любишь, чем питаешься и как ты
Размножаешься убогий организм?

Наклонились над лицом паучьи лица
Главный краб чего-то гукает ежу,
- Развяжи! - хриплю, - и дай опохмелиться
А со мною выпьешь - все как есть скажу!

Посоветовавшись, сдали марсиане
Синтезировали водку и коньяк,
Заиграл я так - на дедовском баяне
Что "тарелка" заплясала "краковяк"!

И такое выдал им я в чистых чувствах
Что едва успев штурвал схватить за край,
Закричал мне главный краб на чистом русском -
Все! Достаточно!! Андрюха, прекращай!!!..

А я пил и обнимался с новым братом
Танцевал, кричал, - А ну давай, урод!..
Плюнул луч меня сиреневый обратно
Аккуратно у Татьяниных ворот

Я мычал, в сугробах талых поднимаясь
А "тарелка", вырвав боком провода,
Поднялась, с борта на борт - слегка качаясь
И растаяла, похоже - навсегда.