| |
|
|
|
--- НЕОБЬЯВЛЕННАЯ ВОЙНА ИЛИ ОПТИМИЗАЦИЯ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ? ---
|
Не рвутся бомбы, не грохочут мины,
Не сеет смерть в захлёбе пулемёт…
Вокруг себя мы видим только мирные картины,
Не замечая, что ВОЙНА ИДЁТ!
И падает убитым - не солдат,
А мирный житель, уважающий законы.
Уж впору бить, неистово, в набат!
Ведь счёт пошёл уже на миллионы!!
Но посмотри вокруг – лишь тишь да гладь…
Блестяще выполняется заданье!
И все довольны и живут все всласть,
Удовлетворяя личные желанья.
За десять лет – почти К-А-Ж-Д-Ы-Й ДЕСЯТЫЙ !!
Подумать только ведь какой размах!!
И как бы даже нет в том виноватых.
И удивительно – не чувствуется страх.
Мы погибаем тихо, незаметно, -
Рак, сердце, вирус, гепатит......
А что у каждого из нас конкретно,
Придёт наш час, - и врач нам сообщит…
Летит в своём развитии Прогресс,
И есть Закон в нём: Победителей – не судят.
Я ж не храню иллюзий и не жду чудес,
Надеюсь лишь – В ИТОГЕ СЧАСТЬЕ БУДЕТ…
Виталий Писаренко |
|
--- Скульптор ---
|
Скульптор
Однажды, где-то на заре времён
Бог слепил из глины Человека.
И рассмотрев его со всех сторон,
Спросил своё Творенье без огреха:
- Чего бы ты хотел бы, Человек,
Чтоб я тебе ещё создал?
На твой не так уж и короткий век,
Чего бы ты ещё желал?
И прозвучал ответ - Слепи мне Счастье.
Такое, как Душа моя желает, -
Чтоб было в нём и радость, и участье,
И чувство, что над миром возвышает…
Бог посмотрел на Человека, помолчал,
Вложил ему комочек глины в руку,
Затем он улыбнулся и сказал:
- Познай ты сам его создания науку.
И растворился
где-то
средь миров…
С тех времён так в жизни и повелось -
Каждый сам из глины лепит своё Счастье.
А что кому из нас как удалось,
Узнает лишь святой Отец в момент причастья…
Виталий Писаренко |
|
--- Частица Бытия ---
|
Сумрак мир окутывает лениво...
Я прислушиваюсь к тишине.
Ведь она всегда правдива,
Звуки ж часто лгали мне.
Слышу я слова признанья,
Шорох листьев под луной.
Слышу радость и страданье,
И седой земли покой.
Ощущаю каждой клеткой, -
Я - частица Бытия.
И смотрю я в мир с надеждой,
В тишине ведь тоже я.
Виталий Писаренко |
|
--- Яков Есепкин Потир ---
|
Яков Есепкин
ПОТИР
Нашу веру на перстне зола
Выжгла в цвете меж гнилью и златом,
Лжи вовек повелев зеркала
Возвышать европейским закатом.
Кипарисовый ветхий ларец
Августовское брашно лелеет,
У демонов алмазный венец,
Челядь их ни о чем не жалеет.
А о чем и о ком на земле
Сожалеть под чарующей сенью,
И персты, и алмазы в золе,
Мрак цимнийский ли -- путь ко спасенью.
Все равно и не станут жалеть
Онемевших пиитов, алмазы
Для того воздают, чтоб алеть
С ними вместе могли верхолазы.
Глянь, Летиция, нощь всепуста,
Никого, ничего, аще благо
Выйдем к раям гулять, их врата
Нам откроет Иурий Живаго.
Нет во червной персти золотых
Десных смертников, нет псалмопевцев,
Что искать с огонями святых,
Пусть орешки глядят у деревцев.
Злобно демонов хоры поют,
Наши ангели к нам опоздали,
Соалмазные эти куют
Всем венечия, аще предали.
Ангелки, ангелки, вы сего
Не могли и узнать отреченья,
Тратно днесь под Звездой волховство,
Рдятся лихо архангелы мщенья.
В Амстердаме иль Вене горят
Их лихие венечья-головки,
С нами суе быки говорят,
Суе ищут царей худокровки.
Нищих Господе всё обелит,
Маком полны сиянные мехи,
В рае светлом сех ждать повелит,
Над купами расцвечивать стрехи.
Только раз нам и было дано
Речь псаломы о святой любови.
Дальше смерти ея полотно
Пролегло, не смотри в эти нови.
Жизнь избыта, а кровь не стереть,
Слез потир поднесут лишь Иуде,
Мы ж пребудем: гореть и гореть
Краской славы на битом сосуде.
|
|
--- Танцевать на осколках разбитых зеркал ---
|
Танцевать на осколках разбитых зеркал,
Видеть в них отражения тысячи лиц,
Уничтожив тот мир, что тебя убивал,
И спасая владенья забытых границ.
Уходя на мгновенье, прощаться навек-
Чтоб на мёртвых губах не застыло "прости",
Если ты вдруг ошибся в себе, человек,
Если сгинул во тьме или сбился с пути.
Говори "я люблю" пока можешь сказать,
Побоишься сейчас - онемеешь, умрешь-
И решившись, ни звука не сможешь издать,
И навеки в безумном молчаньи уснешь.
Делай то, с чем не стыдно потом уходить,
За собой оставляя блаженную тень.
Разорви своих страхов холодную нить,
Чтоб потом не попасть в убивающий плен.
Убегая, лови свою боль налету,
Улыбаясь, упрячь свой звериный оскал.
Чтоб потом, убивая в себе пустоту,
Танцевать на осколках разбитых зеркал... |
|
--- Как страшно человеку быть собой ---
|
Как страшно человеку быть собой,
Томиться в тихой вечности сознанья.
Ловить в себе и страхи, и желанья,
И жить, как миром брошенный изгой.
Как сложно человеку стать своим
Среди чужих бессмысленных фантазий.
И в страшной пустоте однообразий
Средь миллионов стать всего одним.
Как сладко человеку видеть сны,
В которых- он бессмертный светлый лучик,
Развеивал полотна мрачных туч, и
В душу влить цвета своей весны.
Как больно человеку видеть зло,
В забвении рассматривая страхи.
И кажется, он головой на плахе,
И в этот раз всего лишь повезло.
Как страшно свои чувства запереть.
Как трудно жить, но впасть в забвенье страшно.
И лишь одно становится вдруг важно-
Не быть собою- значит, умереть. |
|
--- Безлика смерть ---
|
Безлика смерть, а ты хоть небезгрешен,
Не смей пред ней лицо своё терять.
Коль всё же путь в пространстве неизбежен,
Ты не рискнёшь свой тайный мир предать.
Тот мир, который в сердце приютился,
Тот мир, что свято душу берёжёт.
Тот мир, что тут же в дребезги б разбился,
Узнав, что за тобою смерть идёт.
Безлика смерть, но чувство не обманешь-
Всегда поймешь, когда вдруг тьма придёт,
Бесследно, словно свет во тьме, расстаешь,
Когда свершится роковой полёт.
И может быть, её ты не увидишь,
И, прикоснувшись, плоти не найдёшь,
И голоса, возможно, не услышишь,
Но всё без замедления поймёшь.
Безлика смерть, но чувства не остыли
При виде зла таинственных теней.
И жизнь, и смерть- они тебя любили,
И любят после окончанья дней.
Прощанье с телом, тьма, полёт в пространство,
Тебя за руку смерть передаёт
Хранителю, великому посланцу,
Который твою душу берёжёт.
Безлика смерть, прекрасна, как свобода.
Безлика жизнь- прекрасна, но строга.
Не бойся создавать свою природу-
Она твоя великая строка.
Пусть в мире всё проходит мимолётно-
Меняй себя, цени свою судьбу.
Когда-нибудь и мы будем свободны.
Оставь печаль. Тверди лишь "я люблю"... |
|
--- Мой мир, мой век ---
|
Мой мир, мой век, а боль моя- глухая.
А жизнь моя идет, и я дышу.
Мой свет, мой дух.. Неужто я плохая?
Опять молю и вновь грешу, грешу...
Уйдет как дым костров древнейших магов
Всё то, что я оставила в себе.
Ведь всё, что есть, использовав во благо,
Мы разделяем в собственной судьбе.
Мой мир, мой век... Ничто теперь не вечно.
И даже время тает на часах.
Уже давным-давно погасли свечи
И не играет ветер в волосах.
Всё то, что я в душе своей рисую,
Не передать единым языком.
Понять бы только истину простую-
Зачем мы умираем и живем...
Мой мир, мой век, мои немые мысли...
О, как же я безвольна иногда.
Мне кажется, что я опять зависла
Меж небом и землею... Как всегда...
Там впереди забвения и жизни.
Не знаю, как закончится наш век...
И станет ли когда-нибудь столь близким
Совсем чужой, но светлый человек...
И если ты- из будущего странник-
Душой моей сумеешь завладеть-
Останься навсегда, безумный всадник,
И не позволь мне просто умереть...
Чтоб научиться жить одной секундой
И принимать свой мир каков он есть.
Откуда столько горечи? Откуда?
Зачем людей порабощает месть?
Смотреть в окно на тихий спящий город
И видеть сказку в красочных огнях
Витрин и фонарей- уже ль не повод,
Чтоб рисковать, танцуя на ножах?
Зачем будить в себе чужие чувства,
И, выпустив на волю их, страдать
Что там, внутри, где бьётся сердце- пусто,
Ведь невозможно новый дух создать...
И, наплевав на горечь романтизма,
Назло себе поверить вдруг в любовь...
Вставать сквозь боль, и на ухабе жизни
Слезами успокоить в теле кровь...
Закрыть на ключ все двери и забыться.
И не бояться собственных теней.
И не забыть с самой собой проститься,
Ведь через миг мы можем стать взрослей... |
|
--- Пусть каждый решает сам ---
|
Давайте погасим свет
И выключим звук вокруг.
Подобных бесстрашным нет-
Их доблестью замкнут круг.
А в мире чужих существ,
Возможно, найдём мы дом-
Реакции всех веществ
Способны творить разгром.
И самый бесстрашный дух
Ломается смертью снов.
Не голос немеет- слух,
Не сказочность льётся- кровь.
Давайте уйдем во тьму,
Не ведая как дышать.
Я нежность с собой возьму,
А горечь отправлю спать.
Мне так надоело жить
В безумии мёртвых стен.
Так трудно порой решить
Задачи своих проблем.
А я бы хотела встать
Бесстрашно в свой полный рост.
Глаза к небесам поднять,
Оставив свой вечный пост
И крылья расправить вновь,
И снова начать дышать.
Поверить опять в любовь
И вновь научиться ждать.
Я чувствую, значит, есть
Во мне еще лик добра.
Быть может, осталась честь...
Известно, что жизнь- игра.
Не каждый способен встать,
Довериться чудесам.
Жить или существовать-
Пусть каждый решает сам... |
|
--- Яков Есепкин Антикварные пировые Вифании ---
|
Яков Есепкин
Антикварные пировые Вифании
Калька
Взвиваясь над назойливой толпой,
Стандарт сбывает крашенный Меркурий,
И дракул заражают красотой
Фигуры пустотелых дев и фурий.
Заверченные в глянец до плечей,
Сиреневою матовой прокладкой
Обжатые, глядят, и нет прочней
Уз ситцев кружевных изнанки гладкой.
В зерцалах бельеносных тьмы скелет
От пола источается, лелея
Гофриры лядвий меловых, паркет
Скользит крахмально с пудрами келея.
Венеция – обманутых юдоль,
А мы зане храним ее зерцала,
Чтоб вечная танцующая моль
Над арфой эолийскою порхала.
Фламандских гобеленов, севрских ваз,
Реликвий в антикварных анфиладах
Порой дороже тусклый проблеск глаз
Иконниц в бледногребневых окладах.
Проспект краснофигурный под орлом
Двуглавым днесь мерцает бронзой русской,
Но каждый терракотовый разлом
Горит надгробной желтию этрусской.
И зрит кроваворотый каннибал,
Коробкой со скелетами играя,
Кто в чресла ювенильные ввергал
Огнь мертвенный, кого ждет смерть вторая.
Горацио, а нас ли вечность ждет,
Благие ли трилистия лелеет,
Идущий до Венеции дойдет,
Господь когда о нем не сожалеет.
Сколь нынешние ветрены умы,
Легки и устремления обслужных,
Кансоны ль им во пурпуре тесьмы
Всем дарствовать для симболов ненужных.
Ненужный факультет сиих вещей,
Забвения торическая лавка,
Беспечно соцветай от мелочей
До ярких драгоценностей прилавка.
На стулия теперь, венчая мисс,
Как матовые лампочки в патроны,
Жизнь садит бледнорозовых Кларисс,
Чтоб тлелись золотые их капроны.
Я с юности любил сии места,
Альбомные ристалища, блокноты
Порфировые, чем не красота
Внимать их замелованные ноты,
Мелодии неясной слышать речь,
Взнесенную ко ангелам и тайно
Звучащую, теперь еще сберечь
Пытаюсь то звучанье, а случайно
Взор девичий в зерцале уловив,
У вечности беру на время фору
И слушаю пеяния олив
Темнистых, арамейскому фавору
Знакомых, не подверженных тщете
Мелькающих столетий, шум и ярость
Какие внял Уильям, во Христе
Несть разницы великой, будет старость
Друг к другу близить нищих и царей,
Узнает любопытный, а оливы
Шумят, шумят, се рок мой, словарей
Теперь еще взираю переливы
Оливковые, красные, в желти
Кремовой, изумрудные, любые,
Дарят оне полеты и лети
Со мною, бледный юноша, рябые
Оставим лики Родины, пускай
Вождей своих намеренно хоронят
Прислужники, иных высот алкай,
Сколь мгла кругом, порфиры не уронят
Помазанники Божие, словам
Я отдал и горенье, и услады,
Точащимся узорным кружевам
Нужны свое Орфеи, эти сады,
В каких пылает Слово, от земных
Премного отличаются, химеры,
Болящие главами, в желтяных
И пурпурных убраниях размеры
Здесь краденные точат и кричат,
А крики бесноватости отличья
Являют очевидность, огорчат
Сим книжника пеющего, величья
Искавшего по юности, певца
Текущей современности благого,
Но веры не убавят и венца
Алмазного не снимут дорогого
С виновной головы, зачем хламид
Потешных зреть убогость, ведьмы туне
Труждаться не желают, аонид
Преследуют безбожно, о июне
Нисановый свергают аромат,
Курят свое сигары чуровые,
Хоть эллин им представься, хоть сармат,
Сведут персты костлявые на вые
И жертвы не упустят, сады те
Богаче и премного, для потехи
Я ведем вспомнил чурных, нищете
Душевной их пределов нет, огрехи
Общенья с ними, жалости всегда
Печальные плоды, но сад фаворный
Сверкает и пылается, туда
Стремит меня и огонь чудотворный,
И пламень благодатный храмовой,
Десниц не обжигающий гореньем,
О творчестве не ведает живой,
А мертвый благодатным виждит зреньем
Картин реальность, их соединив,
Двух знаний став носителем, избранник
Словесности высокой, может нив
Узнать сиих пределы, Божий странник
Одно смиренен в поприщах земных,
Но избранным даются речь и звуки,
Те сады ныне призрачней иных
Их брать сейчас каменам на поруки
Черед настал, а где певцов ловить
Небесных, все ринулись в фарисейство,
Черем хламидных суе удивить
И смертью, так скажи им, лицедейство
Не может дать вершинности, к чему
Пред теми одержимыми стараться
Бессмертие воспеть, зачем письму
Одесному желтицей убираться,
Ловушка на ловушке вкруг, игры
Своей нечистых среды не оставят,
Не там горели морные костры
Замковой инквизиции, лукавят
Историки и фурии наук
Астральных, теневые звездочеты,
Нет благостнее музовских порук,
Но с вечностью нельзя вести расчеты,
Елико астрология сама
Грешит реалистичностью научной,
Уроки нам бубонная чума
Дает и преподносит, небозвучной
Симфонии услышать не дано
Помазанным и вертерам искусства,
Пиют червленозвездное вино,
Хмельностью усмиряют злые чувства,
Какой теперь алгеброю, скажи,
Поверить эту логику, гармоний
Сакрально истечение, а лжи
Довольно, чтоб в торжественность симфоний
Внести совсем иной императив,
Навеянный бесовскою армадой
Терзать небесной требою мотив,
Созвучный только с адскою руладой,
Но слово поздно мертвое лечить,
Сады мое лишь памятью сохранны,
Зеленей их черемным расточить
Нельзя опять, горят благоуханны,
Сверкают шаты ясные, в тени
Охладной музы стайками виются,
Фривольно им и весело, взгляни,
Горацио, навечно расстаются
С иллюзиями здесь пииты, зря
Писать лукавым пленникам пифийским
Дадут ли аониды, говоря
Понятным языком, дионисийским
Колодницам возможно уповать
На хмелевое присно исплетенье,
Воспитанников пажеских срывать
Плоды подвигнув гнилостные, чтенье
Их грустное приветствовать иль петь
Нощные дифирамбы малым ворам,
Настанет время царить и успеть,
Созреет юность к мертвым уговорам,
Венечье злоалмазное тогда
Борей дыханьем сумрачным развеет,
Веди иных запудренных сюда,
Коль жизненное древо розовеет
И мирра вьется, мускус и сандал
Еще благоухают, плодоносят
Смоковницы, когда не соглядал
Диавол юных жизней, не выносят
Черемные цветенья и страстей
Возвышенных, провизоры адские
Уже готовят яды, но гостей
Томят не белладонны колдовские,
Желают неги выспренней певцы,
Тезаурисы червные листают,
Гекзаметры берут за образцы
Гравирного письма, зело читают
Овидия со Флакком, Еврипид
И старый добрый Плавт воображенье
Терзают их, сиреневый аспид,
Всежалящий оводник, искаженье
Природное милей им, нежли те
Вершители судеб вековых, ловки
В письме они бывают, но тщете
Послушные такие гравировки,
Чуть слово молвят, сразу помянут
Рабле, точней сказать, Анакреона
Иль рыцаря Мольера, преминут
Оне ль явить начитанность, барона
Цыганского иль Майгеля с грудным
Отверстием ославят, а зоилы
Свое труды чумовые свечным
Патрициям воздарят, аще милы
Деяния никчемные, письма
Чужого мы финифть не потревожим,
Успенное б серебро до ума
Успеть нам довести, быстрей итожим
Речение, а камерность сего
Творенья, именуемого садом
Трилистий говорящих, ничего
Не просит у бессмертия, фасадом
Звучащим и играющим теней
Порфирами сокрыт эдемских аур
Божественный альковник, от огней
Мелованных горит белей тезаур,
Накал его сродни лишь пламенам,
Еще известным Данту, облетают
Сирени и гортензии, ко снам
Клонит царевен бледных князь, считают
Своим его шатер домовики,
Убожества кургузые и эльфы
Прелестные, когорты и полки
Ямбические следуют за Дельфы,
Клошмерль иль Трира затени, иль мглы
Туманные Норфолка, единятся
В порывах благотворных, тяжелы
Для младости виденья, но тризнятся
Оне в саду немолчном, свечевых
Узилищ вечных татей равнодушно
Встречает зелень, желть ли, о живых
Роятся здесь мертвые, мне послушно
Когда-то было таинство речей,
Их серебром я нощному бессмертью
Во здравие записывал, свечей
Теперь огарки тлятся, круговертью
Лихой муарный пурпур унесло
Давно, лишь панны белые вздыхают
И теней ждут, взирая тяжело
На сребро, и в червнице полыхают. |
|
|
|
|
