Падшие ангелы плачут,
Души купают в крови.
Слезы

Пусть в блеске глаз твоих померкнет солнце,
Их глубине уступят все моря.

Поедем, я готов; куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду следовать, надменной убегая:
К подножию ль стены далекого Китая,
В кипящий ли Париж, туда ли наконец,
Где Тасса не поет уже ночной гребец,
Где древних городов под пеплом дремлют мощи,
Где кипарисные благоухают рощи,
Повсюду я готов. Поедем... но, друзья,

Пора, мой друг, пора! покоя сердца просит -
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоём
Предполагаем жить, и глядь - как раз - умрем.

Вчера был день разлуки шумной,
Вчера был Вакха буйный пир,
При кликах юности безумной,
При громе чаш, при звуке лир.

Так! Музы вас благословили,
Венками свыше осеня,
Когда вы, други, отличили
Почетной чашею меня.

Богами вам еще даны
Златые дни, златые ночи,
И томных дев устремлены
На вас внимательные очи.
Играйте, пойте, о друзья!
Утратьте вечер скоротечный;
И вашей радости беспечной
Сквозь слезы улыбнуся я.

Над Киевом апрельский, журавлиный
Играет ветер клейкою листвой.
Эх, Борька, Борька! Друг ты мой старинный,
Ну вот и вновь мы встретились с тобой.

Под сводами завода "Арсенала",
Куда стихи читать я приглашен,
Ты спрятался куда-то в гущу зала,
Мол, я не я и, дескать, он не он...

Half of my life is gone, and I have left

The years slipped from me and not fulfilled

The aspiration of my youth, to build

Some tower of song with lofty parapet.

The shades of night were falling fast,

As through an Alpine village passed

A youth, who bore, mid snow and ice,

A banner with a strange device,

Excelsior!


His brow was sad; his eye beneath

Flashed like a falchion from its sheath,

And like a silver clarion rung

The accents of that unknown tongue,

Excelsior!

As I came to the edge of the woods,

Thrush music - hark!

Now if it was dusk outside,

Inside it was dark.


Too dark in the woods for a bird

By sleight of wing

To better it perch for the night,

Though it still could sing.