Стреляли лебедей, её убили.
Картечью прямо в воздухе срубили.
Лишь только крикнула от боли,
И пошла к земле,
Цветущей в радости весне.
За криком этим,
Боли новая волна.
Ножом прошлась по сердцу гусака.
И небо раскололось как орех.
И этой болью поливало всех.
Весна вдруг сразу пожелтела вся.
За эту боль прощение прося.
И горизонты красные, в крови.
Она внизу лежит, её уж не зови.
Пробито пулей сердце не одно.
Второму выжить, просто не дано.
И падает на землю белый снег,
Чтоб не растаять по весне вовек.

Мне нравится смотреть цветные сны.
Любовью, добротой они полны.
Во сне как в сказке, есть всегда герой.
За правду и любовь стоит горой.
Во сне цветном никто не умирает,
Лишь только зло бесследно исчезает.
Там принц находит спящую любовь,
И поцелуем оживляет вновь.
Цветные сны как радуга живая.
По ней до неба можно добежать
И солнце красного восхода ждать.
А есть другие сны.
И их никто не любит.
В них только зло и страх живёт
И урожай свой чёрный жнет.
Пускай всем снятся лишь цветные сны.
Они как в сказке, доброте верны.

Я заправляю днями пулемет,
Чтоб пулемётить ими лед.
Что между нами целая река,
Которая сковала нас пока.
Ракетами-годами залп даю,
Чтоб там перевернулись все в раю.
На землю грешную взглянули бы они,
Как бьются в лёд истерзанные дни.
Веками-танками давил бы я поля,
Чтоб эти дни не выпускались зря.
За ними бы пехотные полки,
Секундами отважные стрелки.
Быть может, я к тебе прорвусь.
От темпа бешенной стрельбы очнусь.
Тогда и можно пулемёты разряжать.
Цветами-днями сердце ублажать.
Ракетами-букетами дарить.
Салютами цветными в небо бить.
Ну, а пока я заряжаю пулемет,
Чтоб пулеметить ими лёд.

Одиночество как старая кровать,
На которой невозможно спать.
Видеть сны, когда скрипит она.
Когда нервы струны,
Тут уж не до сна.
Когда всё кругом пустыня, без воды.
Когда сохнут на корню труды.
Когда некому руки тебе подать.
Остается только с неба чуда ждать.
Пусть одето одиночество в шелка.
Жить с богатым одиночеством века.
Сердце высохнет, как осенью трава.
И душа кричит, она права.
Ни ростков, ни семени, лишь ствол.
В голом поле сердце протыкает кол.

Засвистит сверчок,
Солист за печкой.
Словно пуля
Пробивая ночь.
Нету тишины,
Она проснулась.
С этим свистом
К нам вернулась.
И уже поёт
Как соловей.
Звёзды пьяные
Подыгрывают ей.
А луна хмурная,
Девушка чудная,
Светом призрачным
По тишине прошлась.
По воде,
Как из кувшина брага,
Хмельным светом разлилась.
Будет бражничать
До самого рассвета.
Когда солнце
Вдруг проснется где-то.
Встанет желтое,
Зарёй зальётся
И прекрасной,
Светлой девой обернется.
И тогда сверчок
Уснет усталый,
Ночи спутник,
Музыкантик малый.

По морю синему
Волна гуляла.
Ей нужен тёплый берег,
Океана мало.
Ей на песочек
Хочется прилечь.
И скинуть ношу
С хрупких плеч.
Ей нужен берег.
Влюблена она.
Лишь только с ним
Она наивна и нежна.
Но только встретится,
До берега дойдет,
И снова океан её зовёт.
И убегает грустная волна,
Надежд на скорое
Свидание полна.

Вчера я перепил ловил.
Сегодня белочка явилась.
И с участковым за столом,
Моим винишком поделилась.
Какая жизнь,
Такое и вино.
Бурда в бутылке,
Чистое дерьмо.
Я за здоровье
Пью его до дна,
А из бутылки
Белочка видна.
Вчера я перепил ловил.
Пернатый улетел куда-то.
А возвратился, негодяй,
Домой изрядненько поддатый.

Небо льёт.
И льёт как чумное.
Словно небо болит,
Как больное.
Словно в горле у неба першит,
И разрядами молний трещит.
А земля все дожди принимает.
Как помочь бедолаги не знает.
Может небо земля приютит.
И его перестанет мутить.
И закончатся ливни хлестать.
И уляжется небо в кровать.
Под луною проспится оно.
Небу светлое утро дано.
Засияет оно, заблестит.
Засмеётся оно, не грустит.
И подсохнет земля, и вздохнёт.
С горизонтами в гости пойдёт.

В знойной пустыне
Саксаул умирает всегда.
А ночью холодной,
Во сне ему снится вода.
И он расцветает,
Как вишня весной.
И вьётся над ним
Насекомого рой.
И ветер,
Как ласковый май,
Уносит его
В заколдованный рай.
И он одурманенный
Этой весной, захмелеет.
И песни поёт под луной, одуреет.
А утром,
Опять весь в огне.
Умирает, чтоб жить.
И чтоб саксаулом
В огне этом быть.

Есть в каждом сыне
Матери душа,
Которая его оберегает.
От горя, материнская душа,
Его порою защищает.
Мужчина сильный,
Но и он слабак,
Когда не чувствует защиты.
И прогибается как раб,
Хотя бронёю весь обшитый.
Он думает, что это он,
Под пули вражеские лезет.
И совершая чудеса,
Героем звёздным себя грезит.
Но он силен,
Пока его душа в тени.
От злых лучей защищена другою.
И обжигают не его,
До красноты нагретые порою.
Есть в каждом сыне
Матери душа,
Которая его оберегает.
Которая ни отдыха, ни сна,
И платы никакой не принимает.